Источают глаза не печаль,
Выражают глаза не укор.
Не в далекую дальнюю даль-
Он на нас обращен, этот взор.
Может быть он немного колюч,
Неуютно кому-то под ним.
Как незримый рентгеновский луч,
Он, как истина, неумолим.
Отвернись, можешь просто уйти-
Благо выбора есть у тебя.
А захочешь- постой и прочти
Что-то важное в них для себя.
Сколько видели эти глаза,
Поделить с кем-то - хватит с лихвой!
Жаль, что ими на пленку нельзя
Все заснять было, что пред собой.
Были б кадры такие на ней-
Отказался бы разум принять.
Выжил, выстоял, веру в людей
В том аду смог он не потерять.
И читается в этих глазах
Беспредельная к жизни любовь.
Потому может вразных ролях
Проживал не одну вновь и вновь.
Не забыть и не спутать: Лансдорф,
Взгляд лукавого старца Луки.
Просто магия- что Мессинг Вольф!-
Струны трогает вашей души.
А когда испытанье ему
Снова выпало: свет вдруг погас,
Невдомёк было то никому,
Зрячей многих он был среди нас!
***
Эти двое так несхожи! Так похожи!
Их родство - не может быть родней.
Судеб непростых историю итожит
Разницей в полвека общий юбилей.
Вместе навсегда они в двадцатом веке.
Через все столетье - от начала до конца-
Жизни даты. Того века вехи
След оставили не одного рубца.
Им двоим дано было так много:
Внешность, голос, обаяние, талант.
Оба словно поцелованные богом.
Видит он: сполна оплачен ими грант.
Старший - космос, целая планета
Дел, событий, увлечений, творческих идей.
Младший вспыхнул яркою кометой,
Главных так и не сыграв своих ролей!
Сколько типажей они переиграли –
На слуху у всех тот список послужной.
Короли, профессора их, генералы
Цвет составили бы нации любой.
Дворж и Дворжик - так друзья их называли,
Это как пароль, все знали наперед,
Что плечо они охотно подставляли.
Жизнь ведь-театр, там свой есть «срочный ввод».
Первому с такой фамилией ДВОРянской
И графой «происхожденье - из дворян»
Сценаристы - те, что на Лубянке,
Роли страшные писали в свой роман
Но ни вкуса к жизни, ни свободы духа
Не убили в нем ни Беломор, ни Соловки.
Жадно: зреньем, обоняньем, слухом
Жизнью упивался он, сценарию вопреки.
А она с лихвой преподносила испытанья.
Пощадила. И не будет только одного,
Самого невыносимого страданья:
О младшем не узнает - не успеет- ничего.
Если б можно было то мгновение исправить!
Жуткий файл стереть, чтоб девственно был чист.
Нет, не кликнуть мышкой, не скопировать, не вставить
Так замыслил он, Всевышний программист.
В жизни многое, случается, бывает –
Плохо об ушедших никогда не говорят.
Но без глянца эти двое - каждый знает,
Всё такие же в сто лет и пятьдесят.
|
